Поженились мои родители в 1930 году, венчались в церкви Петра и Павла. Об этом они вспоминали с гордостью и достоинством.
В 1931 г. у них родилась дочь Галя, а в 1935 г. родился и я, Слава, в декабре месяце. Крестили меня на дому, пригласив священника, втайне от соседей. Крёстным отцом был мамин брат Александр Александрович Башилов, крёстной была одна из наших родственников Екатерина Ивановна Белоусова. Родился я семимесячным, весом 4 фунта (1600 г). Этот факт мама объясняла тем, что был испуг от возгорания местного клуба. «Дозревал» до 9 месяцев в подушках на русской печи. Заболел скарлатиной. А когда пришла весна и появилось солнышко, я вылечился. У мамы я не сходил с рук. Она мне говорила, что сильно любила меня и видимо эта любовь осталась у меня на всю жизнь.
«…Каждый день сообщали радиосводки на фронтах сражений, но они были не утешительные, немцы стремительно приближались к Москве.
Очень хорошо помню, как мы, подростки, караулили почтальона, который приносил письма с фронта, как в отдельных домах плакали родственники убитых бойцов. На наш адрес не приходило ни одного письма от отца. Мама плакала каждый день. Она ходила в военкомат, но там говорили, что идут ожесточённые бои, и как могли её успокаивали…».
«…Ещё помнится мне солнечный летний день, высоко в небе кружат самолёты, словно ведут хоровод. Ребята постарше говорили, что идёт воздушный бой. И вдруг один самолёт задымился и пропал за горизонтом. Чей был сбит самолёт, мы так и не узнали точно, хотя ребята говорили, что это был «немец».
Ещё наши матери и ребята старшего возраста по ночам дежурили. В одну из ночей немцы бомбили город, и одна из зажигательных бомб пробила крышу одного из соседних домов. Дежурные специальными клещами сбросили с чердака горящую бомбу и спасли дом.
Немцы пытались бомбить мосты через канал Москва-Волга – железнодорожный и автомобильный. Но мощные зенитные батареи не подпускали близко самолёты к мостам, и бомбы сбрасывались в других местах.
Часто видели в небе огромные надутые газом дирижабли, которые в какой-то мере мешали немецким самолётам подлетать близко к наиболее важным объектам. Маскировка была полная, ночью не увидишь ни одного огонька. Немцы пытались ночью бомбить наши заводы: №301, 456, 293, но серьёзных повреждений не нанесли. Помню две авиационные катастрофы наших самолётов. Один самолёт поднялся с аэродрома завода № 293 и лишь долетел до речки Химки (где ныне ул. Мичурина), как упал в вязкую топь реки. Говорили, что лётчик особо не пострадал и сам добрался до своего завода. Другой – разбился у Чкаловского клуба…»
«…Наши деревенские дома были «набиты» (заполнены) солдатами, которые прибыли в зимней одежде: в полушубках, ватниках, шапках-ушанках. Спали вповалку на полу в домах, сенях и кто где находил место.
Среди них были женщины-зенитчицы. Мощная зенитная батарея была расположена в северной части города, где сейчас стоят стенды для испытания ракетных двигателей завода «Энергомаш». Помню этих девушек (смутно), как они приходили к нам в деревню, как они дружили с бойцами. Живущие в нашем доме бойцы хорошо относились к нам – пацанам. Давали нам хлеб, сахар. Моя мама как-то спросила сибиряка: «Отстоите Москву?». На это он ответил: «Мамаша, не беспокойтесь, мы же сибиряки, мы же охотники, белке попадаем в глаз, а немчуре в любое место». Они сдержали своё слово…».
«…В 1943 году я пошел учиться в 1-й класс Химкинской школы №3 (сейчас это школа №5). Привела меня туда мама, конечно, без цветов. Школа двухэтажная, красивая. Писали не в тетрадях – их просто не было, даже разлинованных листов; порой использовали поля газет и других бумаг. Мальчишки, что постарше, съезжали по перилам со второго этажа на первый. Я был покорён. Вела наш класс Наталья Павловна Шабарова. Очень толковая учительница. Она проживала в пятиэтажном доме Чкаловского посёлка. На первых порах она помучилась со мной. Дело в том, что я природный левша, но она «билась», чтобы я писал правой рукой. Я плакал, чернила брызгали по тетради, но у меня ничего не получалось. Ручка выпадала из рук. Моя мама, видя мои муки, сказала, что я ещё не дорос до нужного возраста, время военное – пойдёшь в школу на следующий год. Но к нам пришла учительница и сказала маме, что сын ваш способный, пусть пишет левой рукой и ходит в школу…».
«…Мой отец вернулся домой в 1946 году из Донбасса, где целый год находился под землёй, добывая уголь. Это было наказание за то, что в начале войны под Старой Руссой немцы пленили 2 миллиона солдат и офицеров по причине неподготовленности руководства страны к войне (скорее столько пленили за весь 1941 – прим. редактора). Ему ещё как-то повезло. Его направили на работу вглубь Германии к бауэру (помещику), а не прямо в концлагерь. Сколько он перенёс мук и издевательств – одному богу известно. По окончании войны французских, английских, американских пленных на родине встречали, как героев, а у нас – как изменников Родины. Уму непостижимо».