Родился в городе Горьком. Мать: Капитолина Алексеевна., 1910 г.р., (г. Москва). Отец: Борис Сергеевич, 1908 г.р. (г. Бронницы).
Дед мой, Сергей Иванович потерял две ноги и руку, когда ему было 19 лет. Он учился в училище на связиста по железной дороге. Направили работать в г. Самару. Зимой шёл с работы и попал под поезд. Пролежал на снегу, ему отморозило обе ноги и руку. Так как он был на государевой службе – связистом на железной дороге - то у него была «золотая пенсия». Потом женился, у них с женой родились шесть детей.
Интересный факт в биографии деда – он учил ходить на протезах Маресьева. У деда и Маресьева Алексея Петровича был один и тот же протезист. Они дружили семьями. Бабушка, Наталья Ивановна, была сирота. Училась в каком-то женском учебном заведении, связано с именем Карамзина. Она знала французский язык. Девичью фамилию бабушки не помню. Вышла замуж за моего дед, можно сказать, калеку. У них было хозяйство, держали корову. Дед окончил юридический факультет. Вёл юридические консультации. Был депутатом в Бронницах. Люди к нему постоянно обращались за помощью.
Отец учился в Ленинграде, в авиационном училище. В 1934 году начали строить авиационный завод имени Орджоникидзе. Мама окончила техникум. Она была конструктором. Они познакомились в городе Горьком. Маму послали из Москвы туда, а отец родом из Бронниц. Сначала он был механиком на аэродроме. Потом профессионально рос. Когда завод уже запустили, его отправили от завода учиться в Промакадемию. Они там проучились буквально год-два и началась война. У отца была бронь, т.к. он работал начальником потока по выпуску самолётов. Потом заместителем начальника цеха.
Июнь 1941 года. Мы были в Бронницах. Мы все жили у деда: у него был большой дом и хозяйство. У бабушки было 4 детей, пятого она носила под сердцем. Мне было шесть лет. В сентябре у бабушки родился Сергей. И ей надо было с такой оравой детей справляться. Дедушка посадил нас на теплоход и отправил, когда началась война
Очень четко помню первый день войны. Мы жили в самом конце Бронниц. Вот идёт дорога на Рязань через Бронницы. Последний поворот налево Конюшенная слобода. Там мы у деда и жили. Дом у деда был из дубовых брёвен. В первый день войны мы выбежали все гулять, а напротив у нас была огорожена штакетником большая территория. Там начали собирать призывников. Пока они ждали дальнейших указаний, просили нас, мальчишек, принести им воды в котелок. За это они нам давали 3 копейки. Помню, как идёт шоссе на Рязань, стоял столб с репродуктором. Все собрались и слушали выступление Ворошилова. И я там тоже стоял со всеми.
Потом помню, как садились на теплоход, плыли из Бронниц в Горький. Плыли только днём, потому что нельзя было плыть с фонарём: нас могли разбомбить. Помню, как нас отец встречал на пристани на машине, наподобие УАЗика, но только без верха. Маму посадил в кабину, а нас в кузов. В Горьком отцу дали квартиру в новом доме в Калининском районе. В этой квартире мы прожили с родителями до моих 17 лет.
Во время войны жили очень голодно. Ходили хлеб получать по карточкам. В хлебе была и картошка и всё, что угодно: муки в городе было мало. Нам всё время хотелось кушать. Хотя мы жили в двухкомнатной квартире, нам дали участок земли, чтобы посадить огород. Одна комната спальня, кухня. Печка была дровяная. Дров хватало. Самолёты строились сначала деревянные. Остатки производства шли на отопление. Удивительно, но их не бомбили. Завод выпускал истребители Лавочкина. Между прочим, Лавочкин на этом заводе был главным конструктором. Он всю войну был там, и руководил заводом. Последняя должность отца – заместитель начальника сборочного цеха.
Немцы искали этот завод, но не могли найти. Присылали самолёты – разведчики, рамы, и даже один раз им удалось сбросить бомбу. Но наши истребители тут же взлетели и уничтожили этот вражеский самолёт. Немцы хорошо знали автомобильный завод ГАЗ, они его сами строили и всё время бомбили.
Помню однажды, как только немецкие бомбардировщики стали заходить, поднялась тревога, нас сразу в подвал отправляли. Мы проходим к подвалу, поднимаем глаза в небо и видим, как горит автомобильный завод. Хорошо было видно. Впереди был стадион, большое пространство, и никаких строений не было в той стороне, кроме автомобильного завода.
У нас улица Чаадаева шла прямо к заводу, через весь посёлок авиационного завода. Если идти прямо, село какое-то. А на самом деле это был замаскированный авиазавод, под сеткой. Поэтому немцы не могли его найти.
Отец мой был очень доволен, что меня после училища направили работать в Капустин Яр. Рядом Ахтубинск. Приехал лейтенантом, а уезжал полковником.