Алевтина Георгиевна Антонова – коренная ленинградка. Она родилась и прожила в Ленинграде 80 лет. Эта удивительная женщина пошла всю войну, видела все ужасы тех дней.
– Сейчас мне 86. Моя мама, мои тети, дяди – все умерли рано: кто-то погиб на фронте, а кто-то умер в Ленинграде. В Москве жила моя двоюродная сестра и ее дочь, они забрали меня в Москву, когда мне исполнилось 80 лет.
В первые дни Великой Отечественной войны Алевтина Георгиевна с мамой жили в Ленинграде. Алевтина Георгиевна хорошо помнит этот день.
– Мы жили на Васильевском острове на 2-й линии. Мама на работе, а я, ребёнок, пошла к тете Клаве и ее сыну Вовочке. Они тоже жили на Васильевском острове, на Большом проспекте. Был летний день, июнь. Я не помню, сколько я там была и зачем ходила, но когда я возвращалась от тети Клавы, я слышала, что все радио были включены на полную мощность. Говорила Москва: немцы перешли нашу границу, началась война. Ничего жуткого не было тогда. Вот сейчас мне жутко даже вспомнить, что я шла, и вокруг все гремело: «Немцы уже идут по нашей земле!».
Для Алевтины Георгиевны, как и многих других жителей, самым страшным была зима 1942 года. Мороз, холод и голод сплотились против людей. Была надежда на большой склад с продуктами, но во время воздушного налёта бомба попала прямо в склад. Город остался без еды. А вскоре его окружили – из города нельзя было уехать, нельзя было в него въехать. Люди спасались от голода, ели кошек и собак. Падали от голода на ходу, умирали на улицах. «Это был страшный февраль», – содрогается от воспоминаний Алевтина Георгиевна.
– Однажды ночью мы слышали, что кто-то кричит: «Помогите!» Человек кричал под аркой, у нас была квартира-бельэтаж, и мы слышали, но никто не вышел. Оказывается, в соседний дом шел мужчина пожилой и упал и кричал. А утром наша дворничиха вышла и увидела, что с него с мертвого уже даже валенки сняли. Вот какое было время, – рассказала Алевтина Георгиевна.
Несмотря на войну, люди продолжали жить, делали обычные дела. Например, надо было топить печки. Искали дрова, думали, как их хранить, как сушить. Ставили печки-буржуйки, потом пользовались керосинками: около них грелись, на них готовили еду. В доме Алевтины Георгиевны было бомбоубежище. Детей учили прятаться, у них проходили занятия.
К сожалению, Алевтина Георгиевна не помнит своего отца. Её мама работала в больнице. Дети были предоставлены сами себе: выходили гулять с такими же детьми.
Семья Алевтины Георгиевны жила в трехкомнатной квартире вместе с двумя другими семьями. Члены одной семьи умерли полностью. В то время трупы заворачивали и зашивали в простыни. Тело, обернутое в белую простынь, лежало в прихожей на сундуке. Зазвучала воздушная тревога, и был такой сильный взрыв, все потемнело, посыпались рамы, стекла, дверь распахнулась, и лежавший на сундуке труп подняло. Он стоял! Такая взрывная волна была, это было так страшно.
– Еще случай был на улице, на Васильевском острове на 16 линии. Я шла в летнее время, светило солнце. Вдруг вижу, летит самолет, а на самолете немецкий знак, свастика. Народу никого, но я не слышала, чтоб радио говорило «воздушная тревога». Самолет так низко летел, город был пустой, а самолет летит почти ко мне и бомбы сбрасывает. Настолько сильный взрыв был, что все потемнело, хотя был день. Я закричала и упала, смотрю, самолета уже нет, а в доме жилом пылает огонь. Сейчас говорить об этом не страшно, а тогда страшно было. Всегда, когда бросают бомбы, раздается взрыв и сразу чернота, темно становится.
Первой большой радостной новостью для ленинградцев было объявление о снятии блокады.
– В день снятия Блокады весь народ высыпал на улицу, на Неву, шли зимой прямо по льду Невы с Васильевского острова, с Невского проспекта. Было объявление по радио.
Вторая большая радостная новость – День Победы:
– В День Победы был салют. Огромный салют. Красота. Выходили на Неву. Нева наша – красавица! И это так было шумно, каждый выходил, и народ ликовал. Это победа!
А потом люди столкнулись с проблемами послевоенного времени.
– Когда закончилась война, продукты сразу пошли: в магазинах была и черная икра, и красная икра – все было, у людей не было только денег, потому что в войну работали за кусок хлеба. Другие люди были, другие понятия были, – говорит Алевтина Георгиевна. – Я начинала работать в 15 лет на фабрике «Красное знамя» и работала очень много, а после работы разбирала дома разбитые, хорошие кирпичи в одну сторону, плохие кирпичи в другую. Надо было работать, надо было нормы выполнять. Потом нас оставляли в ночь работать, чтоб еще больше чулок, носков делать. Отпуск только 2 недели давали, и никаких праздников.
Своей нынешней жизнью Алевтина Георгиевна довольна:
– Сейчас легче жить и хорошо жить. Сейчас у меня хорошая пенсия. Я благодарю нашего президента Путина, он молодец, что он думает о народе и о старшем поколении, помогает.
Хочу современной молодежи пожелать, чтоб они думали о своей работе, о своей семье, о своих детях. Это нужно нашей стране. Чтоб жить хорошо, надо работать!