Мы, Нечаева Альвина Ивановна 1937 г,р. и Мельникова Ольга Ивановна 1941 г.р., живем в Химках с самого рождения за исключением трёх лет эвакуации в Ташкент. До начала войны мы жили в посёлке Лобаново, а непосредственно перед войной недолго жили на улице Пионерская на берегу залива.
С началом войны мы узнали, что такое авианалёты. Из-за них нам с маленькой Олей приходилось прятаться в подвале в тазике в то время, как наш папа ходил на дежурства. В скором времени началась эвакуация, и нас отправили в Ташкент вместе с заводом №84.
Сначала нас поселили в старом городе, в домиках с земляными полами. Там нам больше всего запомнилось, как мы поймали неизвестное нам насекомое, которое оказалось скорпионом. Его мы посадили в банку с каким-то маслом.
Позже мы переехали в новую часть города, в здание бывшего политехникума. В большой комнате-аудитории, куда нас поселили, жили 12 человек: 6 взрослых и 6 детей. Жили дружно. Взрослые работали, а детьми занималась наша бабушка.
В техникуме находился заводской клуб, которым руководил наш папа. Старшие дети (4-6 лет) ходили в кружки при клубе – разучивали песни и танцы, а потом выступали с ними на праздниках. В нашей комнате папа сделал качели, и мы с удовольствием на них качались. Игрушек у нас практически не было. Запомнились деревянная кукла папиного производства и тряпочная кукла с целлулоидной головой, сшитая мамой. Любили слушать радио «чёрную тарелку», где звучала музыка и интересные детские передачи. Музыка, поразившая нас, была классической: Глинка, Григ, Чайковский. В клубе регулярно показывали кино, и мы старались не пропускать сеансы.
Двор, где мы гуляли, был большой и пыльный. С другой стороны дома росли деревья, там сушили белье. Правда, за ним приходилось следить, чтобы его не украли. Здесь же был какой-то пересохший колодец, в котором жил глухонемой человек, одетый в лохмотья. Он нам запомнился тем, что однажды очень обрадовался, увидев в фильме персонажа, похожего на него. Глухонемой показывал пальцем на экран, потом на себя, смеялся и мычал, видимо думая, что это он.
Как и все дети, мы любили праздники, особенно Новый год, когда нам дарили подарки. К этому долгожданному празднику в комнате вместо ёлки мы наряжали куст помидора. Очень запомнился вкус сушеной дыни, которая была новогодним лакомством.
В то же время война напоминала о себе. Недалеко от нас располагался госпиталь. Работники клуба шефствовали над ним и оказывали посильную помощь, дежурили по ночам. Вылеченные солдаты вновь отправлялись на фронт. Когда же их провожали, звучала музыка, и все пели песню «Священная война». Эта песня проникала в наши детские сердца, вызывая необыкновенное волнение и восторг.
После окончания войны мы вернулись в Химки. Это было летом 1945 года. Путь на поезде домой показался нам очень долгим. В этой поездке женщина-попутчица подарила нам крохотного стеклянного медвежонка. Глядя в окна вагона, мы поражались обилию зелени и цветов, а также незнакомым животным. Никогда в своей жизни мы не видели такого количества деревьев. Когда прибыли в Москву, нас очень впечатлила вокзальная толчея и автомобили.
В Химках наша комната на улице Пионерская была занята, поэтому нам выделили комнату в бараке Грабаровского посёлка. Барак был ветхий, и во время дождя протекала крыша – приходилось подставлять тазы и вёдра.
В сентябре я, Альвина, пошла в школу. Жили очень бедно. Папа сшил мне портфель из клеёнки и платье из солдатской гимнастерки. Школьной формы тогда ещё не было, ходили кто в чём. Зимой носили валенки с калошами, склеенными из автомобильных камер. В школах в то время писали чернилами. И ученики к портфелю всегда привязывали чернильницу-непроливайку, которая помещалась в матерчатый чехол.
В Грабаровском посёлке мы прожили до ноября, а после переехали в Центральный поселок, где и находилась наша семилетняя школа № 5. Она была возле железной дороги. Это было двухэтажное деревянное здание с дровяным отоплением. В школе была библиотека, буфета не было. В первый послевоенный год младшим классам давали на обед маленькие булочки. Туалет был во дворе. В этой школе учились дети из Центрального и Грабаровского посёлков, а также с Февральской улицы (сейчас проспект Мира). Рядом со школой, с одной стороны в два ряда стояли двухэтажные дома, а с другой стороны был магазин культтоваров. Мы любили туда заходить просто из любопытства, посмотреть на витрины, особенно в Новый год, когда там наряжали ёлку.
Наш барак находился на улице Красина (сейчас улица Гоголя) и стоял на берегу оврага. В бараках было печное отопление, на печках грели воду и мыли детей в корытах и тазах. А взрослые ходили в баню. Возле каждого барака стояли сараи, где хранили дрова. Некоторые жители держали в сараях живность: поросят, кур. У нас было четыре курицы. По дну оврага протекал незамерзающий зимой ручей, в котором женщины полоскали бельё. За водой ходили на колонку возле школы. Общественный туалет располагался недалеко от магазина, и им пользовались все жители бараков. Недалеко от бараков была аптека, куда мы иногда ходили за витаминами и гематогеном.
Летом мы играли в разные игры: лапту, «чижика», «12 палочек»*, «штандер», казаки-разбойники, классики, скакалки. Лазили по оврагам, играя в войнушку.
Зимой по склону оврага мы катались на санках. На одном склоне этого оврага нам запомнился сарай, в котором сосед держал корову, а на другой стороне были сады частных домов. Плодовые деревья радовали нас весной своим цветением. По другую сторону дороги от нас стояло двухэтажное здание чайной, вскоре переделанной в кондитерскую фабрику. Большим событием для нас был пожар, уничтоживший её дотла.
Улица Красина протянулась от станции до Берёзовой аллеи, которая идет вдоль забора нового предприятия №456 (ныне НПО «Энергомаш). По Березовой аллее мы ходили в продовольственный магазин №7 и в клуб имени Чкалова. В клубе были библиотека и различные кружки. Также там показывали кино и ставили самодеятельные спектакли. В клуб можно было добраться и другим путём – по Февральской улице (проспекту Мира). На ней тогда располагались частные дома, улица буквально утопала в садах.
За продуктами мы ходили и в два других магазина на улице Красина. Продукты сначала получали по карточкам, а после денежной реформы расплачивались монетами, пока не ввели в оборот денежные купюры.
Питание было скудным, чувство голода не покидало нас. Поэтому с нетерпением ждали весны, когда можно было пожевать разных трав, сварить щи с лебедой и крапивой.
А ещё ждали лета, чтобы поехать в пионерский заводской лагерь. Он находился в Куркино на горе, рядом с церковью. С горы открывался великолепный вид на широкую луговину с рекой и лесом. Детство было очень голодное, лагерь ждали ещё и потому, что там вкусно и сытно кормили, и за летнюю смену мы немного отъедались. К тому же в конце смены нам выдавали гостинцы. Например, в 1947 году нам дали большой кусок чёрного хлеба, булку-сайку и кусочек сливочного масла. И мы гордые и счастливые привезли это домой, чтобы порадовать родителей.
В мае 1945 г. у нас родился брат. Для новорожденных стали организовывать молочные кухни, где на них можно было получить бесплатное. В 1948 г. в школу пошла и я, Ольга. Прекрасно помню свою первую учительницу Ольгу Михайловну Кривобокову. Зимой её наградили орденом Ленина. Из Москвы приезжали журналисты, фотографировали её для журнала. Со второго класса нас принимали в пионеры. Начиная с 4 класса ежегодно сдавали экзамены.
Иногда мы ездили в Москву в гости, в театр и т,д. Добирались двумя путями: на поезде с пыхтящим паровозом (электрички тогда только начали ходить) и автобусом от станции до метро Сокол.
В Центральном посёлке мы прожили до 1952 года, а потом переехали в коммунальную квартиру, в новый пятиэтажный дом на ул. Чкалова. Сейчас проживаем на проспекте Мира.
С началом войны мы узнали, что такое авианалёты. Из-за них нам с маленькой Олей приходилось прятаться в подвале в тазике в то время, как наш папа ходил на дежурства. В скором времени началась эвакуация, и нас отправили в Ташкент вместе с заводом №84.
Сначала нас поселили в старом городе, в домиках с земляными полами. Там нам больше всего запомнилось, как мы поймали неизвестное нам насекомое, которое оказалось скорпионом. Его мы посадили в банку с каким-то маслом.
Позже мы переехали в новую часть города, в здание бывшего политехникума. В большой комнате-аудитории, куда нас поселили, жили 12 человек: 6 взрослых и 6 детей. Жили дружно. Взрослые работали, а детьми занималась наша бабушка.
В техникуме находился заводской клуб, которым руководил наш папа. Старшие дети (4-6 лет) ходили в кружки при клубе – разучивали песни и танцы, а потом выступали с ними на праздниках. В нашей комнате папа сделал качели, и мы с удовольствием на них качались. Игрушек у нас практически не было. Запомнились деревянная кукла папиного производства и тряпочная кукла с целлулоидной головой, сшитая мамой. Любили слушать радио «чёрную тарелку», где звучала музыка и интересные детские передачи. Музыка, поразившая нас, была классической: Глинка, Григ, Чайковский. В клубе регулярно показывали кино, и мы старались не пропускать сеансы.
Двор, где мы гуляли, был большой и пыльный. С другой стороны дома росли деревья, там сушили белье. Правда, за ним приходилось следить, чтобы его не украли. Здесь же был какой-то пересохший колодец, в котором жил глухонемой человек, одетый в лохмотья. Он нам запомнился тем, что однажды очень обрадовался, увидев в фильме персонажа, похожего на него. Глухонемой показывал пальцем на экран, потом на себя, смеялся и мычал, видимо думая, что это он.
Как и все дети, мы любили праздники, особенно Новый год, когда нам дарили подарки. К этому долгожданному празднику в комнате вместо ёлки мы наряжали куст помидора. Очень запомнился вкус сушеной дыни, которая была новогодним лакомством.
В то же время война напоминала о себе. Недалеко от нас располагался госпиталь. Работники клуба шефствовали над ним и оказывали посильную помощь, дежурили по ночам. Вылеченные солдаты вновь отправлялись на фронт. Когда же их провожали, звучала музыка, и все пели песню «Священная война». Эта песня проникала в наши детские сердца, вызывая необыкновенное волнение и восторг.
После окончания войны мы вернулись в Химки. Это было летом 1945 года. Путь на поезде домой показался нам очень долгим. В этой поездке женщина-попутчица подарила нам крохотного стеклянного медвежонка. Глядя в окна вагона, мы поражались обилию зелени и цветов, а также незнакомым животным. Никогда в своей жизни мы не видели такого количества деревьев. Когда прибыли в Москву, нас очень впечатлила вокзальная толчея и автомобили.
В Химках наша комната на улице Пионерская была занята, поэтому нам выделили комнату в бараке Грабаровского посёлка. Барак был ветхий, и во время дождя протекала крыша – приходилось подставлять тазы и вёдра.
В сентябре я, Альвина, пошла в школу. Жили очень бедно. Папа сшил мне портфель из клеёнки и платье из солдатской гимнастерки. Школьной формы тогда ещё не было, ходили кто в чём. Зимой носили валенки с калошами, склеенными из автомобильных камер. В школах в то время писали чернилами. И ученики к портфелю всегда привязывали чернильницу-непроливайку, которая помещалась в матерчатый чехол.
В Грабаровском посёлке мы прожили до ноября, а после переехали в Центральный поселок, где и находилась наша семилетняя школа № 5. Она была возле железной дороги. Это было двухэтажное деревянное здание с дровяным отоплением. В школе была библиотека, буфета не было. В первый послевоенный год младшим классам давали на обед маленькие булочки. Туалет был во дворе. В этой школе учились дети из Центрального и Грабаровского посёлков, а также с Февральской улицы (сейчас проспект Мира). Рядом со школой, с одной стороны в два ряда стояли двухэтажные дома, а с другой стороны был магазин культтоваров. Мы любили туда заходить просто из любопытства, посмотреть на витрины, особенно в Новый год, когда там наряжали ёлку.
Наш барак находился на улице Красина (сейчас улица Гоголя) и стоял на берегу оврага. В бараках было печное отопление, на печках грели воду и мыли детей в корытах и тазах. А взрослые ходили в баню. Возле каждого барака стояли сараи, где хранили дрова. Некоторые жители держали в сараях живность: поросят, кур. У нас было четыре курицы. По дну оврага протекал незамерзающий зимой ручей, в котором женщины полоскали бельё. За водой ходили на колонку возле школы. Общественный туалет располагался недалеко от магазина, и им пользовались все жители бараков. Недалеко от бараков была аптека, куда мы иногда ходили за витаминами и гематогеном.
Летом мы играли в разные игры: лапту, «чижика», «12 палочек»*, «штандер», казаки-разбойники, классики, скакалки. Лазили по оврагам, играя в войнушку.
Зимой по склону оврага мы катались на санках. На одном склоне этого оврага нам запомнился сарай, в котором сосед держал корову, а на другой стороне были сады частных домов. Плодовые деревья радовали нас весной своим цветением. По другую сторону дороги от нас стояло двухэтажное здание чайной, вскоре переделанной в кондитерскую фабрику. Большим событием для нас был пожар, уничтоживший её дотла.
Улица Красина протянулась от станции до Берёзовой аллеи, которая идет вдоль забора нового предприятия №456 (ныне НПО «Энергомаш). По Березовой аллее мы ходили в продовольственный магазин №7 и в клуб имени Чкалова. В клубе были библиотека и различные кружки. Также там показывали кино и ставили самодеятельные спектакли. В клуб можно было добраться и другим путём – по Февральской улице (проспекту Мира). На ней тогда располагались частные дома, улица буквально утопала в садах.
За продуктами мы ходили и в два других магазина на улице Красина. Продукты сначала получали по карточкам, а после денежной реформы расплачивались монетами, пока не ввели в оборот денежные купюры.
Питание было скудным, чувство голода не покидало нас. Поэтому с нетерпением ждали весны, когда можно было пожевать разных трав, сварить щи с лебедой и крапивой.
А ещё ждали лета, чтобы поехать в пионерский заводской лагерь. Он находился в Куркино на горе, рядом с церковью. С горы открывался великолепный вид на широкую луговину с рекой и лесом. Детство было очень голодное, лагерь ждали ещё и потому, что там вкусно и сытно кормили, и за летнюю смену мы немного отъедались. К тому же в конце смены нам выдавали гостинцы. Например, в 1947 году нам дали большой кусок чёрного хлеба, булку-сайку и кусочек сливочного масла. И мы гордые и счастливые привезли это домой, чтобы порадовать родителей.
В мае 1945 г. у нас родился брат. Для новорожденных стали организовывать молочные кухни, где на них можно было получить бесплатное. В 1948 г. в школу пошла и я, Ольга. Прекрасно помню свою первую учительницу Ольгу Михайловну Кривобокову. Зимой её наградили орденом Ленина. Из Москвы приезжали журналисты, фотографировали её для журнала. Со второго класса нас принимали в пионеры. Начиная с 4 класса ежегодно сдавали экзамены.
Иногда мы ездили в Москву в гости, в театр и т,д. Добирались двумя путями: на поезде с пыхтящим паровозом (электрички тогда только начали ходить) и автобусом от станции до метро Сокол.
В Центральном посёлке мы прожили до 1952 года, а потом переехали в коммунальную квартиру, в новый пятиэтажный дом на ул. Чкалова. Сейчас проживаем на проспекте Мира.